Тилер торопился, желая застать магистра Роуэра в кабинете, но догнал его только на крыльце Университета. Был уже поздний вечер, по площади сновали студенты, маршрут которых в конце недели всегда был одинаков всегда был одинаков – от студенческого общежития до трактира за воротами. Магистр Драконологии шел вроде бы неспешно, раскланиваясь со знакомыми и учениками, но Тилер все равно не поспевал за ним, пока не пробежал бегом почти половину длинного университетского коридора.
– Добрый вечер, мэтр, – вежливо кивнул ему Роуэр. – Чем могу быть полезен?
– Вы не торопитесь куда-нибудь? – осведомился Тилер. – Если да – то я лучше подойду после выходных…
– Какие пустяки, – прервал Роуэр. – Сейчас я совершенно свободен. Но, как я понимаю, ваше дело на крыльце не решить – поэтому предлагаю пойти в таверну. Да и вряд ли бы вы за мной бежали, если бы могли отложить ваше дело до следующей недели.
Они спустились к крыльца и побрели к воротам, рассеянными кивками отвечая на приветствия студентов.
– Вы правы, правы, – печально согласился Тилер. – Дней через пять я должен сдать сборник, однако у меня совершенно не было времени проверить эти истории на реализм. Не говоря уж о том, что еще одной не хватает для ровного счета…
– А так ли уж это нужно? – хмыкнул Роуэр. – На мой взгляд, выдуманные истории и реализм – вещи несовместимые. Впрочем, вам, литераторам, виднее…
– Еще как совместимые, – покивал магистр Словесности. – Я ведь не сказки пишу. Я пишу пусть и выдуманные истории, но такие, которые вполне могли бы случиться – это и привлекает людей. Кстати, эту оставшуюся историю я хотел попросить у вас – ведь вы наверняка знаете какую-нибудь из красивых драконьих легенд…
– Хм… – буркнул что-то невнятное Роуэр, открывая двери таверны и окунаясь в звонкую атмосферу студенческой гулянки. Пробравшись к дальнему столику в углу, магистры заказали себе темного пива, которого уже не оказалось. Пришлось довольствоваться светлым.
– Вот взгляните, – Тилер положил на стол несколько листков. – Я выписал все основные сцены с участием драконов, однако, не уверен, возможно они…
Роуэр после первого же глотка отодвинул кружку с пивом, достал самопишущее перо и подвинул листки к себе.
– Вы пользовались моим справочником? – хмыкнул он, проглядывая текст.
– Само собой, – согласился Тилер. – Я все же стараюсь писать не бульварную литературу.
Некоторое время Роуэр молча делал пометки. Тилер мелкими глотками прихлебывал пиво, непроизвольно морщась – но колдовать в таверне было запрещено, и приходилось пить то, что было.
– Вы можете писать о людях, – внезапно сказал Роуэр, не отрываясь от текста. – Потом заменить слово “люди” на слово “драконы” – и большая часть читателей ничего не заметит. Вечные ценности, о которых вы пишите – любовь, благородство, доблесть, впрочем как и ненависть, коварство, трусость – это общие понятия.
– Но атмосфера, мэтр! – не согласился Тилер. – Как важно показать, что влюбленные не ходят, а летают, что злейшие враги сражаются не на земле, а в небе, среди грозовых туч и раскатов молний…
– Вы можете писать метафорами. И тогда все влюбленные станут летать, а враги будут окружены черными клубами тьмы… Или как там пишет этот ваш коллега… Как же его…
– Уж избавьте, – скривился Тилер. – Этого я никогда не назову литературой.
– Но вы меня поняли. Так почему же именно драконы?
Тилер почесал в затылке.
– Полагаю, интерес подогревается тем, что люди полагают, будто знают себя очень хорошо. А драконов они не знают – и потому хотят читать о них. К тому же, зачастую драконы – действительно только аллегория, позволяющая показать незыблемость и повсеместность упомянутых вами вечных ценностей.
– Мда… Вечных… Как вы полагаете, может ли существо, одержимое страстью к накоплению, быть способным на щедрость, а уж тем паче на самопожертвование?
Тилер покачал головой.
– Я не знаю… Но ведь то же самое можно сказать о людях – немногие способны совершить подвиг или просто широкий жест. Однако, именно они должны быть воспеты, потому что в них – наши самые светлые идеалы. Так почему не воспеть тех, кто представляет собой идеал среди драконов? И если хотя бы один из них способен на самопожертвование – он достоин того, чтобы остаться в легендах и сказаниях.
Роуэр поднял голову от текста, медленно спрятал самопишущее перо. Потом будто очнулся – от взрыва смеха за соседним столиком – и не глядя протянул Тилеру листки бумаги.
– Что ж, вам виднее, вам виднее… Ну, вот так, примерно, это должно выглядеть. Должен сказать – вы хорошо поработали со специальной литературой, мне почти не пришлось делать серьезных замечаний. Если вдруг вам надоест ваша литература, переходите ко мне на кафедру, – магистр наконец взглянул на собеседника и улыбнулся уголками губ. – Будете преподавать начала драконологии.
Тилер тоже заулыбался.
– Полагаю, что не надоест, – сказал он. – Однако, про легенду…
– Конечно, – кивнул Роуэр. – Я как раз хотел рассказать одну…
Тилер вытащил чистый лист и свое самопишущее перо.
– Это короткий рассказ. Просто сюжет. Представьте себе дракона, который полюбил человеческую женщину.
Роуэр взял свою кружку, отхлебнул и отодвинул – на сей раз еще дальше, почти на другой конец стола. Проходящий мимо слуга тут же сгреб ее на поднос с грязной посудой.
– Наверное, это кажется странным – но драконы действительно умеют ценить красоту. Не зря же они хоть и собирают драгоценности, однако никогда не оставят у себя в пещере дорогую, но безвкусную вещь. Он полюбил ее – и начал время от времени превращаться в человека, чтобы встречаться с ней. Увы, драконья магия капризна – он не мог долго оставаться в чужом облике. Он боялся ее испугать – и не мог с ней расстаться.
Это была настоящая любовь, такая, о которой пишут все поэты – и которую мало кто из них чувствовал. Он был не простым драконом, а Хранителем Мудрости – что-то вроде нашего магистра Заклинаний. И создал новое заклинание – первое и, как выяснилось, единственное в своем роде…
Магистр замолчал. Тилер ждал продолжения, но Роуэр смотрел не на собеседника. Он сосредоточенно рассматривал яркое пламя свечи. Глаза его были прищурены, но зрачки не сужались, и оттого глазницы казались черными и пустыми.
– А дальше, – наконец спросил Тилер.
– Дальше… Да, дальше. Это было заклинание полного перевоплощения. Он стал человеком. Не простым человеком, конечно, магом. Но все же человеком – потому что человеческие маги не умеют превращаться в драконов. Прошло полвека – и женщина умерла. Люди ведь умирают. А он остался жить в человеческом теле – остался совсем один. И он знал, всегда знал, что когда-нибудь это произойдет – однако любовь оказалась сильнее.
Роуэр посмотрел на старательно строчащего Тилера – и внезапно усмехнулся.
– Ну а дальше еще проще. Куда податься магу, как не в Университет? Он пришел туда и стал…
Тилер медленно поднял настороженный взгляд.
– Магистром Словесности! – закончил улыбающийся Роуэр. – Этот небольшой рассказ придаст вашему сборнику о драконах некоторую пикантность – и, думаю, принесет вам успех.
Тилер расхохотался.
– Браво, мэтр! – воскликнул он. – Если вам надоест драконология, я с удовольствием возьму вас на кафедру словесности!
Он взглянул поверх кончика пера на Роуэра.
– Однако, почему он не попросил другого дракона превратить его обратно?
– Это особенности драконьей магии, мэтр. Объяснения довольно долгие и нудные, однако в двух словах – это заклятье должен снимать тот, кто его и наложил. А люди, как вам известно, драконью магию не могут использовать. Он знал, конечно знал, на что шел. Но он любил…
Тилер убрал перо и бережно спрятал записи во внутренний карман плаща.
– Ну что же, несказанно благодарен вам, мэтр. Если понадобится помощь по моему профилю – смело обращайтесь! А сейчас – увы, я должен бежать.
– Да что вы, пустяки, – отмахнулся Роуэр. – Всего доброго, я всегда рад помочь.
Магистр Словесности расплатился и, ловко огибая столы, пробрался к выходу. У выхода он обернулся, но его собеседник сидел, сжав ладони, и внимательно разглядывал что-то лежащее в них. Тилер пожал плечами, перешагнул через порог и скрылся в ночи.
Роуэр бережно баюкал в ладонях изящный серебряный медальон, достойный стать украшением любой королевской сокровищницы.
– Конечно, знал, – негромко повторил он, с тоской рассматривая маленький портрет внутри медальона. – Знал… Но любил.
Leave a Reply